06 июля 2007 года — Russian Life — July 6, 2007

Резервация

Всем хорош русский колхоз в горах Азербайджана, только будущего у него нет

Олег Кашин

Reservation

There's a good Russian collective farm is in the mountains of Azerbaijan, it just has no future

By Oleg Kashin
Фамилии: Волков, Ермак, Жабина, Казакова, Минников, Никитин, Прокофьев, Романенко, Харитонов.
 Surnames: Ermak, Kazakov, Kharitonov, Minnikov, Nikitin, Prokof'ev, Romanenko, Volkov, Zhabin.
I.

Про Ивановку нужно писать новую «Поднятую целину», история Ивановки — лучшая реклама колхозному строю.
 I.

A new novel  "The Virgin Land" needs to to be written about Ivanovka — the best advertising for the kolkhoz system.
Осенью 1953 года председателем обнищавшего (коров кормили соломой с крыши, а весной вывозили на пастбища на телегах: сами животные идти не могли) и почти вымершего (на войне погибло 300 местных жителей — почти все местные мужчины) хозяйства имени Ворошилова (после разгрома «антипартийной группы» колхоз получит имя Калинина) избрали двадцатилетнего Николая Никитина. In autumn 1953, the chairman of the Voroshilov collective farm was chosen  It was the 20-year-old Nikolai Nikitin. The collective farm was impoverished. The cows were fed with straw from roofs and in the spring time they were taken out to pasture on the wagons because they could not walk by themselves. The collective farm was almost extinct because the war claimed the lives of 300 of the local men, almost all the male residents. The Voroshilov collective farm was renamed Kalinin after the defeat of the "anti-party group".
Через 35 лет он был уже Героем социалистического труда, депутатом Верховного совета СССР, на валютном счете орденоносного колхоза во Внешэкономбанке СССР лежали 12 млн долларов. After 35 years, Nikitin became a Hero of Socialist Labor, a Deputy of the Supreme Soviet of the USSR, his collective  farm was a holder of several orders, and had 12 million dollars in foreign accounts in the Soviet Vnesheconombank Bank.
После смерти Никитина в 1994 году хозяйству присвоили его имя. After the death of Nikitin in 1994, the farm was named after him.

Пресвитер Василий Прокофьев.
 Click to ENLARGE
Presbyter Vasili Prokof'ev.
This second photo by Victor Borzih was
posted on his LiveJournal blog, 2008-12-29
Сегодня это единственный в Азербайджане колхоз, преуспевающее сельхозпредприятие. На въезде в Ивановку — это центральная усадьба — стоит биллборд с портретом президента Ильхама Алиева и его словами «Колхоз должен оставаться как есть — колхозом, потому что это тоже история». Пожалуй, история-то как раз здесь остановилась. Today it is the only collective farm in Azerbaijan and very prosperous. At the entrance to Ivanovka is the central government office. There  is billboard with the portrait of President Ilham Aliyev and his quote  "The collective farm should remain as it is, a collective farm, because that is also history". Perhaps the history just stops here.
Кругом независимый и почти дерусифицированный Азербайджан, и только в большой долине (пятнадцать минут езды от райцентра Исмаиллы, обыкновенного горного азербайджанского аула) — русское село с выбеленными домами, асфальтированными улицами, памятником павшим в Великой Отечественной войне и прочими признаками богатого южнорусского села советских времен.  Azerbaijan is independent and almost Russian-free [without Russians] everywhere, and only in a large valley (15 minutes drive from the district center of Ismailli, an ordinary mountain Azerbaijani village) there is a Russian village with white-washed houses, paved streets, a memorial to those who died in the Great Patriotic War and other signs of a prosperous Southern Russian village during Soviet times..
Ивановку можно считать чудом, но у каждого чуда есть вполне прозаические объяснения. Председатель Никитин, помимо бесспорных менеджерских талантов, был славен дружбой с первым секретарем ЦК компартии Азербайджана Гейдаром Алиевым. Перед колхозной конторой стоит стела с еще одной цитатой из Алиева-младшего: «Гейдар Алиевич Алиев был вашим гарантом, а сегодня я ваш гарант».
Николай Григорьевич Никитин
Nikolai Grigor'evich Nikitin
Ivanovka can be considered a miracle, but each miracle has simple explanations. President Nikitin, in addition to managerial talents, had a famous friendship with the first secretary of the Central Committee of the Communist Party of Azerbaijan, Heydar Aliyev. In front of  the collective farm office there is an inscribed marker [stele] with another quote from Aliyev Jr: "Heydar Alievich Aliyev was your guardian, but today I am your guardian".
Эти слова не настолько анекдотичны, как может показаться гостю из России. «Гарант» — это не «президент», как принято у нас, а именно гарант — тот, на честном слове которого все держится. И в этом смысле президенты Алиевы — оба, и старший, и младший — действительные гаранты неприкосновенности Ивановки и находящегося в ней колхоза. Сохранение русско-советского раритета— дело чести для Алиева-младшего, память об отце, из уважения к которому в начале 90-х местные жители решили остаться в Азербайджане. These words are not a joke, as it may seem to a guest from Russia. As we interpret, "Guardian" is not the same as "President". Actually the guardian is the most honest and dependable one. And in that sense, Presidents Aliyevs, both the senior and junior, are the real guardians for the inviolability of Ivanovka village, and also the collective farm located there. The preservation of a Russian-Soviet rarity is a point of honor for Aliyev, and the memory of his father. Out of respect for that, in the early 1990s, the local residents decided to stay in Azerbaijan.
Когда-то в Измайлинском районе было много неазербайджанских сел: русские здесь селились со времен Екатерины, ссылавшей в эту долину раскольников — старообрядцев и молокан; в Ивановке живут молокане. Еще были армянские села, а также селение с поэтическим названием Жиды. Теперь во всех этих селах живут азербайджанцы, бежавшие из Армении и Карабаха, обитатели Жидов, естественно, в Израиле, армян депортировали в Армению, а русские целыми селами сами снялись и уехали в Ставропольский край и Белгородскую область. Previously, Ismailly district had many non-Azeri villages. Russians settled here since the days of Catherine [the Great] who deported schismatics, Old Believers and Molokans to this valley. The Molokans live in Ivanovka. There were Armenian villages, and also a village with a poetic name: Zhidy [Jews, also Zeid, Zeyd]. Now, in all these villages live Azerbaijanis who fled Armenia and Karabakh. The residents of Zhidy, of course are in Israel, the Armenians were deported to Armenia, and entire villages of Russians voluntarily moved to Stavropol' and Belgorod provinces [Russia].
— Мы тоже должны были уезжать,— рассказывает пенсионерка Татьяна Васильевна Романенко, хозяйка дома на улице Центральной и бабушка шестилетней Вики. — Николай Васильевич Никитин посылал представителей в разные российские области, они долго искали место, в конце концов нашли на Белгородчине. Собралось правление, и представители докладывают: столько-то места под пашню, столько-то под дома, климат такой-то и так далее. Николай Васильевич выслушал и говорит так тихо: «Спасибо, но мы никуда не поедем. Гейдар Алиевич скоро вернется, мы должны его дождаться. Остаемся здесь» И мы остались. Николай Васильевич оказался прав: Гейдар Алиевич вернулся через два месяца, и у нас снова началась спокойная жизнь. "We also had to go", says the retired Tatyana Romanenko, owner of a house on the Central street and grandmother of 6-year-old Vika. "Nikolai Nikitin sent representatives to different areas of Russia, they long sought a place to relocate and finally found one in Belgorod province. The board of directors gathered and representatives were reporting: how much land was available for ploughed fields, how much for houses, the climate, and so on. Nikolai Vasil'evich [Nikitin] listened and spoke so softly: 'Thank you, but we will not go anywhere. Heydar Alievich will soon return, we have to wait. We will stay here.' And we stayed. Nikolai Vasil'evich was right: Heydar Alievich was back in two months, and we again started a comfortable life."
II.

Жизнь остается спокойной и сейчас. Во времена Никитина существовал негласный запрет на продажу домов азербайджанцам, после смерти председателя запрет как-то забылся. Сейчас в Ивановке две улицы, полностью заселенные национальным большинством — так называемый Черный город, — но русских все равно большинство, 2256 человек из 3039 жителей села. 		II.

Life continues to be comfortable now. During the time of Nikitin there was a secret ban on the sale of homes to Azeris, and after the death of the chairman, the ban was forgotten. Now in Ivanovka there are two streets completely populated by the national majority [Azeris], the so-called Black City, but Russians are still the majority, 2256 of 3039 inhabitants of the village. 
Такого не увидишь и в России: вопреки законам природы, согласно которым южанин — почти всегда смуглый брюнет, русские в Ивановке выглядят именно так, как их рисуют на националистических листовках, — круглолицые блондины с веснушками. One can not see this even in Russia. It's against the laws of nature, under which the southerner is almost always a dark-skinned, dark-haired man, but in Ivanovka the Russians look exactly as they draw them on nationalist leaflets — round-faced blondes with freckles.
Наиболее впечатляющая картина — в детском саду. Мы зашли туда во время тихого часа, дети спали или делали вид, что спят. Ни одного брюнета. Только заведующая Валентина Владимировна Казакова, да и та крашеная. The most impressive picture is in the kindergarten. We went there during nap time. The children were sleeping, or pretending to be sleeping. No one had dark hair. Only Valentina Kazakova, the director, had dark but colored hair.
Ивановка молоканское село, и молельный дом молокан — единственное здесь культовое сооружение, но к религии местные жители от­носятся прохладно: не атеисты, но и не особенно верующие. Молиться ходят только старики, а те, кто помоложе, говорят, что им молиться еще рано, но когда состарятся, обязательно начнут ходить в молельный дом. Свинину, однако, не ест никто. Водку пить тоже запрещено, но к этому запрету в Ивановке относятся спокойнее, чем к запрету на свинину. «Мы водку не пьем, мы ее употребляем», — сформулировала доярка Люба на молочно-товарной ферме.

Ivanovka is Molokan village and a Molokan prayer house is the only worship house here. But the locals are Luke-warm about religion. They are neither  atheists, nor very religious. Only old people go to pray, and younger people say that it is too early for them to pray, but when they get older, they will attend the prayer house for sure. However, no one eats pork. Vodka drinking is also prohibited, but this ban in Ivanovka is not very strong as the ban on pork. "We do not drink vodka, we consume it," stated Liuba, a milkmaid in the dairy-farm. 
О молоканстве большинство ивановцев знает только, что молокане не признают креста, считая его орудием убийства, а иконы считают идолопоклонничеством. About Molokanism: most Ivanovka residents know only that the Molokans do not recognize the cross, they consider it a weapon of murder, and icons are cosidered as idolatry.
72-летний Василий Васильевич Казаков — старик с большой седой бородой, — напротив, соблюдает все молоканские правила и традиции. — Не от нас это зависит, — говорит он. — Это наши деды, наши прадеды завели, и мы должны следовать тому, что они нам оставили. On the contrary, Vasily Vasil'evich Kazakov, a 72-year-old man with a big white beard,  follows all Molokan rules and traditions. "It doesn't depend on us." he said.  "Our grandfathers and our great-grandfather made the rules, and we should follow what they have passed on to us."
Василий Васильевич сорок лет работал в колхозе шофером, недавно вышел на пенсию и выращивает чеснок на продажу — только чеснок. За домом Казакова огромная плантация, в сарае залежи чеснока. За казаковским чесноком приезжают покупатели из самого Баку.
 Vasili Vasil'evich worked for 40 years in the collective farm as a driver. He  recently retired and grows garlic for sale, only garlic. There is a huge plantation behind Kazakov's house and a lot of garlic is stored in the shed.. Buyers come from Baku to buy Kazakov's garlic.
Казаков живет с мамой, 95-летней Татьяной Васильевной, совершенно глухой и не очень гостеприимной дамой, которая, выяснив, что мы приехали не за чесноком и вообще никаких денег не дадим, начинает кричать: — Провожай гостей, старый! Ты болтаешь, а день идет! И старик извиняется и вежливо прогоняет нас. Kazakov lives with his mother, 95-year-old Tatyana Vasil'evna, a deaf and not very hospitable lady. After she understood that we came not to buy garlic and were not going to give her any money, she started to shout: "Say goodby to the guests, old man! You chit chat, and day goes by!" And the old man apologized and politely shooed us away.
В Ивановке у людей странный говор: южный фрикативный «г» плюс среднерусский мягкий знак на конце глаголов («Меня не посодють?» — поинтересовался Казаков, когда его начали фотографировать) плюс к месту и не к месту употребляемое «туда-сюда», абсолютно азербайджанское, и обороты вроде «арбуз-марбуз», выдающие людей, живущих в азербайджанском окружении. People in Ivanovka have a strange dialect: with a Southern fricative "g"* plus a Central Russian soft mark at the end of verbs. (Menia ne posodiut'?** ["Will they put me in jail?"], asked Kazakov, when he was photographed).
In addtion they use "there-and-here" [tuda-ciuda] wthout reason, which is a typical Azeri saying, and phrases like "watermelon-matermelon" [arbuz-marbuz] revealing that they are people who lived in Azerbaijan.
[* Pronouncing "g" like "h".
** In place of posodiat (посодят).]
III.

Местного самоуправления в Ивановке нет. Главу исполнительной власти «административно-территориального деления Ивановка» назначает на неопределенный срок глава района. Никаких инструкций на этот счет не существует, но глава Ивановки всегда должен быть русским.
III.

There is no local government in Ivanovka. The chief executive for the "administrative-territorial village of Ivanovka" is appointed for an indefinite time by the Governor of the region. There are no specific instructions in this regard, but the head of Ivanovka should always be Russian.
Последние два с половиной года эту должность занимает Ольга Тимофеевна Жабина, блондинка сорока лет, накануне проводившая своего сына в азербайджанскую армию. Сын служит в Баку, родители ждут его в Ивановке.
Муж Ольги Тимофеевны — помощник бригадира в колхозе, каждый вечер супруги выясняют отношения в духе фильма «Москва слезам не верит».

— Он меня спрашивает: кто в доме хозяин? Я ему отвечаю: в доме ты, а в селе я. Очень обижается, — смеется Ольга Тимофеевна.
During the past two and a half years, this position was held by Olga Timofeevna Zhabina, a 40 year-old blonde. She just saw her son off to began his service in the Azerbaijani army. The son is serving in Baku, and the parents are waiting for him in Ivanovka. The husband of Olga Timofeevna is the assistant foreman in the collective farm. Every night they argue like in the film "Moscow does not believe in tears".

"He asks me: who is boss of the house? I answer him: In the house you are, but in the village I am. He get very offended, laughs Olga Timofeevna.
Практически у каждого жителя есть родня где-нибудь в России. У Татьяны Васильевны Романенко сын работает маляром в автосервисе в Подмосковье, у Валентины Владимировны Казаковой сын в Белгороде. А, например, у заведующего молочно-товарной фермой Григория Минникова сын — десятиклассник «турецкой школы с исламским уклоном» в Исмаиллы. Almost every resident has relatives somewhere in Russia. Tatyana Romanenko's son works as a car-painter an auto repair shop in near Moscow. Valentina Kazakova's son in in Belgorod. And, for example, the son of Gregory Minnikov, the head of the dairy-farm, is in the 10th grade in a "Turkish school with an emphasis on Islam" in Ismailly.
— Я сам его туда отдал, — объясняет Григорий. — Ислам он принимать не будет, но все эти исламские штуки — они очень правильные. Не пить, не курить, по бабам не шляться до поры до времени. И преподавание на английском языке, окончит школу, сможет поступить в любой университет мира. А сам, конечно, русский, молоканин. Русским и останется. Спрашиваю: останется русским, но будет жить где-нибудь в Америке? Григорий кивает. "I sent him there myself, explains Gregory, he won't accept Islam, but all these Islamic rules are the right ones. Don't drink; don't smoke; no premarital sex. And they teach in English. After graduation, he will be able to enter any university in the world. And he, of course, is Russian and Molokan. And he will always be Russian." I asked: He will remain Russian, but what if he lives somewhere in America?  Gregory nods.
— Ивановка тем и знаменита, что в любой стране обязательно найдешь хотя бы одного ивановца. А здесь рано или поздно нас не останется совсем. Чтобы в вузах учиться, нужно хорошо знать азербайджанский, а с азербайджанским дипломом работы не найдешь даже в Баку.
"Ivanovka is so famous, that one surely can find at least one Ivanovka resident in any country. Sooner or later, no one will remain here. To attend college or university, you need to know Azeri well, but with an Azeri diploma, you cannot get work even in Baku."
Сходите в коровник к бычкам — там скотник Ваня Волков, он в Баку учился на менеджера, а сейчас работает скотником. Думаете, от хорошей жизни? Выбор у нас небольшой: либо навсегда в колхозе, либо уезжать куда-нибудь. Мне уже пятьдесят скоро, я-то здесь останусь, тем более что и зарабатываю неплохо, но детям своим такой судьбы не пожелаю. "Go to the bull barn, there is a cowboy [herdsman] Vanya Volkov. In Baku, he studied to be a manager and now works as a cowboy. Do you think that's a good life? Our choices are very limited: either stay on the collective farm, or go somewhere else. Soon I'll be 50 years old, I'll be staying here stay, because I earn good money but I don't want my kids to have this same life."
Об этом же — о неопределенном будущем детей и о том, что рано или поздно из Ивановки придется уехать,— говорили и Татьяна Романенко, и заведующая детсадом Валентина Казакова, и скотник Николай Харитонов, у которого трое детей, и правление колхоза помогает детям, дает зерно, недавно дали шесть тонн. The same subject about the indefinite future of the children — sooner or later everyone has to leave Ivanovka — was discussed by Tatyana Romanenko, the head of the kindergarten Valentina Kazakova, and cattleman Nikolai Kharitonov who has three children. The collective farm helps the children by giving them grain, and recently distributed 6 tons.
В семье Ермаков девять детей: Таня, Катя, Коля, Сережа, Саша, Женя, Света, Петя и Вика. Самой младшей, Вике, два года, старшей, Кате, — 12. Любовь Петровна Ермак пыталась уехать из Ивановки и даже уехала — несколько лет проработала в Буденновске Ставропольского края кондитером. Хорошо зарабатывала, но без Ивановки не смогла: в России люди какие-то другие, неприветливые, идешь по улице, никто с тобой не здоровается, и начинаешь думать — может быть, со мной что-то не так? Поэтому она вернулась в Ивановку, устроилась работать в колхоз, вышла замуж за шабашника Юру из местных. Юра моложе жены на 11 лет, и она, кажется, боится, что он ее бросит, — как-то слишком перед ним заискивает, называет его «мой красавчик». А Юра важный, неторопливый. Зарабатывает тем, что ремонтирует дома в Черном городе, и хочет увезти семью в Рязанскую область — там он недавно гостил, тоже немного поработал и заработал за неделю больше, чем зарабатывает в Ивановке за два месяца. The Ermakov family has 9 children: Tania, Katia, Kolia, Serguei, Sasha, Zhenia, Sveta, Peter and Vika. The youngest Vika is two years old, and the oldest Katia is 12. Liubov Petrovna Ermak tried to leave Ivanovka. And she even went to Budionnovsk, Stavropol province, and worked for several years as a pastry baker. She made good money, but could not live without Ivanovka. She said that people in Russia are different, they are not friendly. No body greets you on the street. So you start thinking: maybe there is something wrong with me? Therefore, she returned to Ivanovka, started to work in the collective farm, and married Iura, a self-employed local man. Iura is 11 years younger than his wife, and she seems to be afraid that he might leave her, so she is treating him very well and calls him "my handsome one."  And Iura is authoritarian but unhurried. He earns a living by remodeling homes in Black town [the Azeri section of Ivanovka]. He wants to take his family to Riazan province, where he recently visited. He worked there for a short period of time, and earned more in one week than two months in Ivanovka.
— Понимаете, я русский человек и хочу жить в своей стране, а не быть гостем, как здесь. Будущего нет, ничего нет, огород не родит, а президент Путин объявил программу возвращения соотечественников. Надо возвращаться. (Почему у всех огороды родят, а у Ермаков нет, для всего села загадка; большинство сходятся на том, что Ермаки просто ничего не сажают, потому что ленивые.) You know, I am Russian man and I want to live in my own country rather than being a guest here. There's no future here. There's nothing here, the garden is infertile. President Putin announced the repatriation program. We need to go back. (Why everyone's garden is fertile but Ermakov's, is a mystery for the entire village. Most agree that Ermakovs do not plant anything simply because they are lazy.)
— Вот эта программа.  — Глава исполнительной власти Ольга Тимофеевна Жабина достает из ящика стола брошюрку с российским гербом на обложке. — Работать она еще не начала, но шуму наделала. Люди собираются уезжать, и многие, наверное, уедут. Дома скупят азербайджанцы, построят мечеть, Ивановки больше не будет. Лучше бы помогли нашим детям с поступлением в российские вузы. Вообще, кто сказал, что русские должны жить только в России? "Here's the [repatriation] program. The Chief Executive Olga Timofeevna Zhabina reaches into her desk drawer, and takes out a brochure with the Russian emblem on the cover.I hasn't begun yet, but created a lot of noise [conversation]. People are going to leave, and many will leave. The Azeris will buy the houses, build a mosque, and Ivanovka will no longer exist. It would be better if they helped our children enroll Russian colleges and universities [instead of the repatriation program]. In general, who said that Russians should only live in Russia?
IV.

Заведующий ремонтным цехом Федор Николаевич в своем кабинете на машинном дворе колхоза составляет «Список работников для получения мяса». В кабинете сидит механизатор Михаил Иванович: рабочий день окончен, и Михаил Иванович зашел к заведующему поговорить на вечную тему — о России. Они собираются каждый вечер и разговор, судя по всему, ведут один и тот же.		 IV.

In his office, Fedor Nikolaevich, the head of the vehicle repair shop of the collective farm is making a "list of employees who will get meat". In the office sits the mechanic Mikhail Ivanovich. The work day is over, and Mikhail Ivanovich went to the boss to talk about Russia, a constant topic. They gather each evening and seem to have the same conversation.
— Уеду я, — говорит Михаил Иванович. — Вот доработаю до пятнадцатого и уеду, и не удержишь меня. "I'm going to leave" said Mikhail Ivanovich. I'll work until the 15th of the month, and leave. You can't keep me here.
— Ну, уезжай, — равнодушно отвечает Федор Николаевич. — Я на твое место никого брать не буду месяц. Хватит тебе месяца?
 "Well then, leave", responded Fedor Nikolaevich indifferently. "I won't give your job to anyone for a month. Will a month be enough for your?"
— Бери, не бери, мне все равно, — бурчит Михаил Иванович, но замолкает. "Give my job away, or don't. I don't care", grumbles Mikhail Ivanovich, but shuts up.
Заведующий заканчивает свой список, ставит размашистую подпись и обращается к механизатору: — Ты бы хоть объяснил гостям, чего ты так заводишься. The boss completes his list, and signs a big signature and turns his head to the mechanic.: "You should explain to the guests, why you are getting so upset.".
Михаил Иванович, волнуясь, начинает объяснять. — Мы живем здесь, мы русские. Это мы так думаем, что мы русские. А сами не видим никаких русских, кроме друг друга. И думаем, что русские — это мы и есть. А приезжаешь в Россию — там все другие.Мы ни с кем не сможем жить, кроме друг друга, но боимся себе в этом признаться, и я тоже боюсь. Uncomfortable, Mikhail Ivanovich begins to explain. "We live here, we are Russians. That's what we think, that we are Russians. And we don't see any Russians, except for one another. And we think that Russians are like us. But when you go to Russia, they are all different.We cannot live with others, only with each other, but we are afraid to admit this to ourselves, and I am also afraid.
Завтра он снова придет к заведующему и будет грозить скорым отъездом. Заведующий снова будет его подкалывать, а Михаил Иванович — обижаться.

Так пройдет несколько лет. Михаил Иванович состарится, начнет ходить в молельный дом. Дети будут уезжать учиться — в Россию или далеко за границу. Вернутся не все. Черный город понемногу будет разрастаться. Построят мечеть. Лет через десять, в крайнем случае двадцать, Ивановка станет обыкновенным азербайджанским селом.		 Tomorrow he will come back to the boss again and threaten him with his departure soon. The boss will tease him again, and Mikhail Ivanovich will get offended.

So several years would pass. Mikhail Ivanovich would age and start attending the prayer house [meetings]. Children would leave for college in Russia or farther abroad. Most won't return. The Black city [Azeri section] will gradually grow. A mosque would be built. And within the next 10 years, maybe 20 years, Ivanovka would become a typical Azeri village.
В Ивановке боятся об этом думать, но все равно думают.
 In Ivanovka they are afraid to think about it, but are still thinking.
Spiritual Christians in Azerbaijan
Spiritual Christians Around the World